Необходимость создания Центра постконфликтного урегулирования

Короткий Т.Р., профессор кафедры международного права и международных отношений Национального университета «Одесская юридическая академия», к.ю.н., доцент

Глубокоуважаемые коллеги!

Прежде всего, позвольте выразить слова глубокой благодарности за оказанную честь присутствовать на учреждении Центра постконфликтного урегулирования, институции крайне необходимой и важной для нашего общества и государства в столь сложный и тяжелый период.

Перед тем, как перейти непосредственно к теме выступления, хочу отметить, что фактически в Одессе сложилась инициативная группа экспертов, которая готова принять активное участие в работе Центра и быть его региональным подразделением.

Инициатива наших высокочтимых коллег вызвала искренний интерес среди юридического и политологического сообщества Одессы, и поэтому мой сегодняшний доклад является продуктом совместного творчества и отражает представления о постконфликтном регулировании и основных направлениях деятельности Центра профессора Николая Полевого, Наталии Крестовской, доцента Наталии Хендель, Константина Горобца, Дмитрия Коваля, высказавших определенные идеи для настоящего выступления. Отчасти поэтому мое выступление носит несколько фрагментарный характер, и посвящено различным аспектам рассматриваемой проблемы.

В начале доклада я изложу несколько достаточно простых тезисов, касающихся, прежде всего, предмета нашего обсуждения и формата нашей с Вами деятельности, и возможно, целей и задач, стоящих перед центром.

1. Один из первых тезисов относительно временных рамок и содержания постконфликтного регулирования. Понимаем ли мы постконфликтное регулирование в узком или широком смысле, в отношении временных рамок в соотношении с конфликтом – и в этой связи можно ли говорить о постконфликтном регулировании в собственном смысле этого слова в период острой фазы конфликта; в отношении содержания деятельности по постконфликтному урегулированию – это деятельность в отношении всего комплекса политических и социально-экономических отношений, обусловивших конфликт и ставших его результатом, и тогда речь должна идти о деятельности, направленной на обеспечение суверенитета Украины и внутренней стабильности, начиная с конституционной реформы, борьбы с коррупцией и так далее, или постконфликтное регулирование в узком смысле, как деятельность по примирению, и возможно еще в более в конкретном приложении – о правосудии переходного периода (опять же таки, если этот термин понимать в самом узком, условном «судебном» смысле). Любой из этих подходов имеет право на жизнь, однако четкое определение понятия постконфликтного регулирования имеет важное значение для конкретизации его содержания, его фаз в соотношении с развитием конфликта, собственно форм и содержания деятельности Центра, с учетом ограниченного объема ресурсов. Соглашусь с мнением некоторых авторитетных коллег о том, что мы опоздали с созданием Центра на два года, но на мой взгляд, многие формы нашей активности были направлены на создание условий для примирения и постконфликтного регулирования.

Еще одним аспектом является четкая дифференциация в процессе постконфликтного регулирования наличия внешней и внутренней составляющей конфликта, их взаимосвязь и взаимовлияние, и в отношении внутренней составляющей ее регионализация. Примером может являться события второго мая в Одессе, предполагающие наличие особенностей примирения и постконфликтного регулирования в конкретном регионе.

2. Постконфликтное регулирование и примирение – это комплексная сфера деятельности, правовое обеспечение которой носит вспомогательный характер. Попытка замены политических, социальных механизмов исключительно юридическими неэффективна. Поэтому при постановке целей и задач мы должны исходить из необходимости привлечения к сотрудничеству прежде всего конфликтологов, политологов, историков, философов. В Украине вопросами постконфликтного регулирования и примирения, как в научном, так и прикладном аспекте занимаются значительное количество разноплановых специалистов и организаций. Важно найти свое место в этой системе, и не пытаться «изобретать велосипед». Как сказал профессор, участник конференции в Берлине по правосудию переходного периода, «я всю жизнь пытаюсь свести к понятной системе средства и методы, возможные в рамках транзитной юстиции, но на каждом посещенном мероприятие слышу о десяти новых подходах, и вся затея проваливается». Поэтому одной задач Центра может быть обобщение и консолидация всего наработанного массива источников по постконфликтному регулированию, выработка рациональных предложений и их оформление в виде, позволяющих их практическое использование.
3. С учетом наших профессиональных знаний основными направлениями деятельность Центра мне видится, прежде всего, международно-правовые аспекты примирения, роль международных организаций в постконфликтном регулировании, изучение моделей постконфликтного регулирования, анализ законодательных инициатив по постконфликтному регулированию на предмет соответствия международному праву, прогнозирование международных последствий применения той или иной модели для Украины и возможность применения этих моделей по отношению к сложившейся ситуации. Международный опыт постконфликтного регулирования показывает, что механический перенос моделей, разработанных для одного конфликта, в условия другого практически невозможен, ибо каждый конфликт обладает своей совокупностью уникальных характеристик. Для Украины это его глобальные последствия, гибридность, сочетание внутреннего и внешнего факторов, и как следствие двух видов конфликтов, практическое отсутствие этнической и религиозной составляющих, при доминировании идеологической составляющей, роль олигархических групп в создании условий для возникновения конфликта. Поэтому изменения полярности этих факторов обусловит трансформацию конфликта и создаст условия для постконфликтного регулирования.
4. Изучение различных моделей постконфликтного регулирования и их принципов, несомненно, может и будет способствовать выработке общих подходов и принципов к постконфликтному регулированию в Украине, однако разработка собственной модели и ее динамичная адаптация к меняющимся условиям в условиях гибридной войны является самостоятельной задачей. Отмечу еще одну, на мой взгляд, важную особенность российского влияния на конфликт в Украине, обуславливающий соответствующий подход к постконфликтному регулированию, это его просоветский характер как по форме, так и по содержанию. Несмотря на использование современных методов и технологий в условиях ХХІ века, т.е. иной геополитической реальности, в основе конфликта находится идеология, подходы и разработки советских спецслужб, что обуславливает необходимость изучения противодействия советской экспансии образца 50-х – 70-х годов.
5. Важное место в нашей деятельности должна занимать информационная работа. Речь идет об объективной международно-правовой оценке ситуации через цели постконфликтного регулирования. Многие наши инициативы были направлены на достижение этой цели. Это и Дайджест международного права, серия интервью юристов-международников, книга «Международно-правовая позиция Украины в условиях агрессии РФ». Подчеркну, речь идет не о специальных научных изданиях, рассчитанных на юристов-международников. Необходимым является популяризация международного права в условиях его использования в качестве инструмента в информационной войне, обоснование искаженными представлениями о международном праве преступных посягательств на международный правопорядок в виде аннексии Крыма, агрессии РФ на Донбассе, злоупотребление правом народов на самоопределение. Это важный аспект постконфликтного регулирования, когда одним из инструментов гибридной войны является международное право. Поэтому, можно образно сказать, что нашим инструментом в постконфликтном регулировании является, в том числе, учебник международного права.
6. Формирование системы правосудия переходного периода или транзитной юстиции, его институциализация – одна из наших задач. Транзитная юстиция исходит из того, что достижение цели правосудия должно быть уравновешено целью мирного планирования. Наказание всех виновных, и приписывание вины конкретным людям, сторонникам проигравшей идеологии – негодный метод достижения мира. Соответственно, система транзитной юстиции должна строиться на предварительной оценке настроений в регионах, где она наиболее необходима. При этом результаты именно исследования настроений должны приниматься как отправная точка для определения подходящих нашей ситуации средств транзитной юстиции, а не чье-то, пускай и достаточно объективное, ощущение справедливости. Поэтому возникает вопрос о формах работы Центра – будет это сугубо академическая и нормотворческая деятельность, или предполагается полевая работа, проведение социологических исследований.

Сегодняшние подходы к транзитной юстиции сходятся в том, что необходима комбинация различных мер для достижения результата. Так, справедливые суды над обвиняемыми в различных преступлениях, связанными с конфликтом, должны дополняться комиссиями по примирению, образовательной деятельностью и т.д. Т.е. должен иметь место весь спектр миростроительной деятельности в широком смысле, включающей систематическую и целенаправленную деятельность как институтов гражданского общества, частного капитала, государства и международных институций. На сегодняшний день координация такой деятельности, даже не координация, а выработка единых принципов и подходов, не говоря об единой программе, под большим вопросом.

Если говорить о роли неправительственных организаций, то заслуживает внимание опыт миротворческих миссий неправительственных организаций, имевших место на постсоветском пространстве. Разнообразные формы их деятельности – интервьюирование, анкетирование, мониторинг СМИ, правовая экспертиза, экспертная оценка, переговоры, посредничество заслуживают внимания и изучения возможности применения. Большую работу проводит Украинская хельсинская группа по защите прав человека, включая документирование фактов совершения преступлений, связанных с конфликтов, защита прав человека – Крым-SOS и Восток-SOS, является необходимыми элементами постконфликтного регулирования.

7. Образовательная и просветительская деятельность является неотъемлемым компонентом постконфликтного регулирования, и может иметь самые разные формы. Наиболее юридизированной, прошедшей апробацию на Балканах и в Аргентине формой образовательной миростроительной и транзитной деятельности является проведение моделей международных судов для школьников. Выбор данной целевой группы обусловлен их восприимчивостью к образовательным программам и возможности критической оценки ситуации, а также потенциалом косвенного воздействия на родителей. В процессе моделирования происходит обсуждение абстрактных ситуаций, но которые весьма напоминают произошедшее в регионе. Выводы школьники в таких моделях должны делать самостоятельно, и в этом их ценность.
8. Одним из принципов, на котором должна базироваться транзитная юстиция, является доверие в обществе. Максимальная публичность, соблюдение стандартов правосудия, справедливость обеспечат достижение целей постконфликтного регулирования. Чрезвычайно важным является проведение судов над причастными к совершению преступлений, связанных с вооруженным конфликтом в местах, приближенных к месту их совершения, в противном случае это вызывает минимум доверия.
9. Несомненно, постконфликтное регулирование должно быть компромиссом. В этой связи важное значение имеет не достижение истины в последней инстанции, не внешнее или фактическое осуждение только одной стороны, а именно примирение. Просветительская работа о том, что на самом деле произошло, должна базироваться на выводах комиссий по примирению и компенсировать дисбалансы между разной степенью вины различных групп населения за произошедшее.
10. Итак, какие задачи следует отнести к первоочередным? Это, во-первых, определение общей стратегической концепции постконфликтного регулирования и разработка его оптимальной модели; второе – определение и поиск средств и механизмов ее реализации. Амнистия, Комиссия по примирению и установлению правды – это только отдельные компоненты постконфликтного урегулирования, которые в целом должны представлять единую систему. По-видимому, транзитная юстиция должна стать ядром постконфликтного урегулирования, с одновременным расширением его сферы.

 И в-третьих, собственно юридическая деятельность – разработка институциональной формы постконфликтного урегулирования и ее правового оформления. Требует решения вопроса формальной легитимности: на основе каких правовых норм будет осуществляться постконфликтное урегулирование? Несомненно, в данном вопросе важна комплексность и использования прежде всего всех возможных существующих институций, и создание только объективно необходимых. Необходимо проработать вопрос взаимодействия новых институций с существующими. Необходимо также формализовать вопросы фиксирования и документирования нарушений международного гуманитарного права на Донбассе.

11. И в завершении своего выступления я хочу обратится к словам величайшего государственного деятеля ХХ века, чьи слова и прогнозы, сделанные после завершения Второй мировой войны были пророческими, и не то что бы утратили актуальность, а обрели второе дыхание и новые смыслы в ХХІ веке, а именно к Фултонской речи Уинстона Черчилля, содержащей огромный миротворческий потенциал. И хотя приводимая цитата была сказана по другому поводу, ее нравственный императив востребован в процессе любого миростроительства: «Возводить Храм Мира должны труженики из всех стран. Если двое из этих строителей особенно хорошо знают друг друга и являются старыми друзьями, если их семьи перемешаны и, цитируя умные слова, которые попались мне на глаза позавчера, “если у них есть вера в цели друг друга, надежда на будущее друг друга и снисхождение к недостаткам друг друга”, то почему они не могут работать вместе во имя общей цели как друзья и партнеры? Почему они не могут совместно пользоваться орудиями труда и таким образом повысить трудоспособность друг друга? Они не только могут, но и должны это делать, иначе Храм не будет возведен либо рухнет после постройки бездарными учениками, и мы будем снова, уже в третий раз, учиться в школе войны, которая будет несравненно более жестокой, чем та, из которой мы только что вышли».

Благодарю за внимание!